Новая, да еще прекрасная Россия какого-то там будущего – такая же фантасмагория, как и «демократическая Россия», которая якобы существовала при Ельцыне.
В одном из стримов чекиста Валерия Соловья зритель задал вопрос, смогут ли мусульмане-салафиты, тут же уточнив, что речь не идет о джихадистах, спокойно жить и исповедовать религию в прекрасной России будущего. И получил ответ, что, конечно, смогут. Вообще, вся эта история с Соловьем и «генералом СВР» списана с Чумака и Кашпировского, когда наивные обыватели просиживали у ящика драгоценное время и теряли свои кровные в результате денежных реформ, о которых они не слышали, завороженные телемагами.
В другом стриме тот же Соловей высказал опасение, что народы Средней Азии потянутся за примером Афганистана только потому что сам по себе прецедент создан и есть пример, что можно жить как-то иначе, можно соответствовать религиозным, культурным и традиционным для народов нормам.
Вот в этой оговорке и кроется то, почему Россия, вынужденно подписав договоры с ЧРИ, нарушила их.
Об этом Путин говорил, имея ввиду две тысячи кусков, на которые могло развалиться имперское лоскутное одеяло.
Сам пример выхода одного из нефтеносных регионов, находящихся под русской оккупацией, мог бы потянуть за собой Идель-Урал, часть Сибири, Карелию…
Да и некоторые области с преимущественно русским населением, могли бы поискать счастье в суверенитете или потребовать конфедеративного статуса.
Учитывая гигантские географические масштабы Русни, можно понять, почему запад, поддерживая стремление ЧРИ к свободе на словах, сделал все, чтобы не допустить распада колониальной империи.
И, рассуждая о заразительном примере, который может подать ИЭА, Соловей ясно дал понять, что ни в какой России будущего не встанет вопроса о добровольном отделении оккупированных земель, иначе такой пример может повлечь за собой полный распад, если не всей формации, то
ее большей части.
И на столь рискованный шаг никакая, даже самая либералистическая власть не пойдет. Единственным фактором постановки вопроса об отделении может стать только слабость власти в случае масштабного кризиса и потрясений. И такое в истории уже бывало не один раз.
Вся империя живет на этом страхе распада именно потому что самой как таковой исконной России не существует в принципе. А небольшая территория Московии остается без ресурсов, если от нее отпадут оккупированные земли.
Население же в основной массе за три поколения сможет ассимилироваться в составе более благополучных стран Европы или смешаться с китайским в Азии.
Поэтому Только политика агрессии и нагнетания мифического русского мира и русского вопроса кормят несколько городишек вокруг Москвы. Те же северные области, к примеру, могут пошевелить генетической памятью и вспомнить, что они родом из финноугров. Другие возомнят себя потомками Пруссии, третьи вспомнят, что их предкам неплохо жилось в киевской Руси.
А мусульмане ИншааЛлах, сбросив путы тагута и получив возможность изучать свою религию, ощутят себя частью уммы.
Именно поэтому т.н. «русские оппозиционеры» осторожно допускают суверенитет Идель-Урала в качестве «демократического» государства. Кафиров страшит истинное обращение мусульман к чистому исламу и подъему духа, который имел место, когда на территории Идель-Урала появились муджахиды.
Анна Марушевская
